У меня в детстве была любимая кукла, и мне всегда хотелось, чтобы она умела говорить. Тогда бы мы болтали о всяком разном, пили чаи из красивейшего кукольного сервиза, потому что всамделишную чашку она бы поднять не смогла. Но кукла упорно отказывалась произнести хоть слово, и тогда я говорила от ее имени каким — то писклявым голоском, вкладывая в это дело не только фантазию, но и частичку детской души.

С возрастом иногда, особенно когда независимо от моей воли и желания происходили какие — то события, я начала ощущать себя куклой. О том, насколько тонка эта грань — кукла и человек, — писалось и говорилось на разных уровнях немало.

И все — таки лучше всех чувствуют ее актеры — кукольники.

Одно дело чувствовать и совсем другое — суметь передать зрителю, как это удалось сделать актерам Курского т еатра кукол в минувшее воскресенье, 10 октября, когда театр открыл новый 56 — й сезон. Открыл спектаклем необычным, о чем говорит уже его название: «Сказка о мертвой царевне» (Наш Пушкин ) — репетиция спектакля в двух действиях на фоне надвигающегося юбилея«.

Еще до премьеры театр побывал с этим спектаклем на фестивале в Иваново, где получил сразу два приза — от дирекции международного театра кукол за самое современное прочтение Пушкина и от ивановской прессы. Тем более было интересно посмотреть, чего такого необычного есть в спектакле.

А необычно все — от его формы до видения пушкинского текста «Сказки о мертвой царевне». Ведь перед зрителем разворачивается не спектакль, а как бы его изнаночная сторона, его предыстория, его рождение. Актер везде и всюду живет со своими героями, он вынашивает образ, и это не мешает ему прибегать порой к парадоксальным вещам. Ставить чайник — и говорить словами из роли, петь ее на все лады, одевать в разнообразные одежды, смеяться над своим героем или возводить его в ранг идеала. Порой стереотипы ломаются, и чтобы нащупать самое главное в роли, актеру приходится ставить в тупик себя и окружающих. Поэтому интерпретация пушкинского текста в этом спектакле бывает иногда просто неожиданной, хотя ни строчки не изменено и не вычеркнуто. Но это первый пласт спектакля, и зрителю приходится снимать пласт за пластом, чтобы дойти до сути.

Итак, перед сидящими в зале не просто муки творчества, облаченные в различные формы, ибо это было бы слишком просто, а спектакль в форме репетиции, а значит — это цельная работа, подчиненная не только форме, но и содержанию. Весь-то фокус в том, что сказку знают от мала до велика, сложилось определенного рода привыкание, стереотипность мышления.

Стереотипностью мы мыслим и по поводу работы актера-кукольника, порой считая, что ему главное правильно научиться дергать за ниточки и говорить на разные голоса. То, что между куклой и актером почти мистическая связь — понятно, важно, что зритель почувствовал на спектакле: в актерах кукольного театра заложен настоящий драматический талант, и чем выше он, тем лучше они управляются с куклами, создавая двоемирие на сцене. Вот актеры играют, самих себя — Вадим Козлов, Игорь Семяновский, Алла Соловьева, — а вот они уже герои Зазеркалья — с их помощью двигаются и говорят куклы, живущие в мире царевен, чернавок и богатырей.

Пушкина, — говорят нам спектаклем актеры, — можно и должно видеть разным, временами игривым, подсмеивающимся над собой и окружающими, а иной раз и очень даже серьезным.

Очевидно, что время корректирует какие-то вещи, и если понимание Пушкина 50 лет назад было одно, то сейчас — совершенна другое, но не Пушкин подделывается под время, а время под него. Его стихи легко разложить как рэповый речитатив, пропеть как марш или частушки, строки из «Мертвой царевны» звучат вполне уместно как ответ на тривиальный вопрос, и все это с легкостью, и в то же время с глубоким пониманием происходящего демонстрируется со сцены. И это доказывает, насколько многогранен гений Пушкина, он современен и актуален в любое время. Становится ясно, что «Сказка о мертвой царевне» больше для взрослых, чем дли детей. Вернее, она для всех. Режиссер спектакля Валерий Бугаев справедливо полагает, что у каждого свой Пушкин и каждый проходит свой путь к его пониманию, поэтому не стоит мешать.

Тетя Паша, уборщица (актриса Наталья Бугаева), которая все время появляется как бы не вовремя, невольно является соучастницей процесса рождения спектакля. Сначала в ход идут ее пресловутый пылесос или веник на репетициях, приводя к неожиданным внешним эффектам. Потом она раскрывается настолько сильно, озвучивая сцену Чернавки и Царевны, что драматизм, глубина происходящего не может не потрясти. Сам Пушкин, который выступает в роли режиссера, или режиссер в роли Пушкина (актер Сергеи Рякин, чья схожесть с Александром Сергеевичем уникальна), затаив дыхание, слушает ее. Он как бы подхватывает эстафету, продолжая говорить от имени автора. Сцены обращения королевича Елисея к Солнцу, Месяцу и Ветру, знакомые нам с детства, превращаются в настоящее шоу. Нет той патетики, того трагизма, вернее, это подано

по-другому, и зритель уже готов к тому, что все закончится хорошо, ведь это же сказка — и вдруг становится очевидным то, что в любой трагедии есть что-то комическое, и, наоборот.

Но что поражает больше всего, так это потрясающий видеоряд, ибо репетиция спектакля происходит в преддверии юбилея, а актеры в минуты отдыха смотрят телевизор, и везде — Пушкин. Такое ощущение, что это навязчивая идея, своего рода спекуляция на имени великого поэта, и опять везде стереотипы, стереотипы, стереотипы…

Мнения о спектакле могут быть разные, да и сам режиссер не отрицает, что кого-то он будет раздражать. Но создателям спектакля и актерам удалось показать Пушкина как живого человека, а не как памятник, идея интересна, куклы яркие и по-детски трогательные, а сам спектакль вполне тянет, по мнению актера драмтеатра Евгения Поплавского на «Золотую маску». Несомненно одно: новый спектакль Курского кукольного театра — событие в культурной жизни города, чтобы его сделать, нужно быть не только талантливыми, но и смелыми людьми. И зритель должен быть думающим, смелым и с чувством юмора — таким бы он Александру Сергеевичу понравился.